Глава 4. Партийная
Среди огромного количества странных и непонятных явлений современного общества можно организовывать чемпионаты. И одним из претендентов на пьедестал обязательно будет кризис. Только не спрашивайте какой именно! Я прекрасно понимал, что после упоминания, читатель сразу вспомнил добрую дюжину различных кризисов и немного потерялся. Речь о кризисе как концепции, как о неотъемлемой составляющей капиталистического мироустройства.
Начну с иллюстрации из юношеской забавы.
Как мы устроили кризис
Хорошо запомнилась история времен разгула развитого социализма.
Кто-то из нас школу уже закончил, а кто только готовился получить аттестат зрелости. Возраст был такой, когда в солдатики уже не играют, а в солдаты еще не берут.
Вот подсели мы как-то на игру «Монополия» – эдакий настольный капитализм. В Союзе такая игра не выпускалась, но самодельные версии бродили по стране. У кого-то взяли и мы, а потом создали свою копию, и у приятеля собирались поиграть.
Через некоторое время игра поднадоела, да и сложно было всей толпой собраться на несколько часов. У одного — репетиция, у другого — тренировка, у третьего — свидание. Это в шахматы двоих достаточно, в преферанс — троих. А в «монопольку» хотя бы вчетвером, а лучше — вшестером. Кто-то озвучил идею: «Вот если запустить у нас в обиходе свои деньги, типа монопольных, но с привязкой к настоящим, с обеспечением так сказать. Тогда мы внутри нашей компании могли б ими рассчитываться, а игра выйдет из-за стола, и войдет в повседневку.»
У нас как раз было чем товарообмениваться: многие музыкой увлекались, фонотеку собирали, рыбок разводили, ну и преферанс в первом приближении к тому времени мы уже освоили.
Идею подхватили. Учредил кто-то банк, появились первые банкноты. Дальше — больше! По ходу формировались правила нашего рынка, появился и второй, и третий банк, векселя, акции. Ну и разумеется, конкуренция. По сути не настоящая – коммерческая, так как в обороте всеобщем денег было всего ничего, а азартная такая — чей мол банк круче, чьи банкноты лучше котируются. Ребячество — одним словом.
И тут до меня докатилась информация, что мой банк, то есть тот в котором у меня был контрольный пакет акций (единолично владеть банком запрещалось нашими договоренностями), хотят поглотить. Меня финансово напрячь, чтоб я продал акции, а потом заявить, что я там уже не хозяин.
Сначала мне эта идея показалась возмутительной, но поразмышляв я решил, что банкир из меня все равно неважный и нужно просто извлечь из этого выгоду: вывести из гарантийного фонда все настоящие копеечки, а оставить там только наши фантики игровые, то бишь – банкноты других банков (своими создавать гарантийный фонд запрещалось, ведь и дураку понятно, что своих можно нарисовать сколько хочешь).
И вот настал день, когда купили у меня мою «главную» акцию, а на самом деле последнюю (это покупатель считал, что у меня еще часть акций остается). Мне торжественно и победоносно было объявлено о необходимости передать банк новому владельцу. Ну, я ему и отдал банку с фантиками. Да и фантиков-то было по-минимуму, так как я последнее время тупо вел дела к банкротству. А зачем новому владельцу хороший банк? У него один и так есть.
Что тут началось! Самый настоящий кризис. Меня начали обвинять в мошенничестве и крайне неблагородном поведении, которое, как оказалось, привело к обнищанию банков тех, кто меня разорял. Оказывается их бизнес-расчет был таков, что выкупив мой банк, они возместят средства затраченные на мое разорение. А купили пустышку.
Тут уж я начал негодовать:
— Вы что ж это?! Значит разорить мой банк — это нормальный бизнес, а то что я разгадал ваш план и подготовил «кота в мешке» — это жуткое коварство?!
Все разобиделись друг на друга, но постепенно начали успокаиваться и разбираться в ситуации. Ведь выходило так, что никто ни у кого ничего не крал. Никто нагло не врал, фальшивок не выпускал, подлогом не занимался, но в результате всех маневров возник здорово надутый мыльный пузырь, и вся наша тщательно выстроенная экономическая система звонко лопнула.
Вот загадка природы: И вора не было, а валенки ушли куда-то!
Порассуждав — что «на самом деле так быть не может», что «тогда в мире был бы полнейший бардак», что «мы вероятно не знаем каких-то нюансов работы финансовых систем», мы совсем успокоились. Обвинения прекратились, но и игре пришел конец.
У меня, правда, осталось крайне неприятное ощущение, что игру поломал я, и соответствующее чувство вины перед товарищами…
Через десяток лет социализм закончился.
И мы вдруг узнали, что может быть такое, что банк просто не отдает миллионам вкладчиков их деньги и… это не преступление. Появились в обороте денежные знаки, которые не только по своей защищенности были не многим лучше наших игрушечных банкнот, но еще и могли за пару дней стать вдвое дешевле. Появились совершенно странные фонды и трасты, инвесты и общества, которые не производили ничего, кроме хорошего впечатления на первом этапе и обманутых вкладчиков на последнем. Причем далеко не всегда находились виновники этих безобразий. А если и находились, то не факт, что они адекватно отвечали за свои деяния.
Я вдруг стал понимать, что наши детские шалости были реально детскими. И что самая, большая наша ошибка была не в правилах игры, а в выводах, что в нашей «Монополии» что-то было не правильно. Оказывается играли мы как раз довольно натурально, но значительно мягче. Игра — она и есть игра.
Болезни роста
Надеюсь предыдущая история достаточно хорошо проиллюстрировала, что кризис, разразившийся в нашей игре и погубивший ее, возник искусственно. Не возникли б различные желания что-то отжать, кого-то обхитрить, чем-то завладеть, и система, которую мы сформировали могла б существовать сколь угодно долго.
Для специалистов не секрет, что все кризисы — дело рукотворное. Неужели нельзя обходится без них? В капиталистическом мироустройстве — нет.
Вдумайтесь только в одну фразу, которую можно услышать ежедневно в новостях – «Экономика растет». Причем именно в этой формулировке. Фразы типа «рост экономических показателей» – ушли из обихода. Вот я знаю как растут люди, деревья и даже города. Но как растет экономика?
Мне, конечно же, возразят. Начнут растолковывать азы этой самой экономики, прозрачно намекая на мою некомпетентность. Но дело даже не в формулировке, смысла которой большая часть человечества не понимает на самом деле. Вопрос заключается в том, почему «рост экономики» – это всегда хорошо, а его отсутствие — плохо?
Все в природе растет, однако достигнув определенного размера, процесс должен остановиться.
Ведь никто не радуется, тому что каждый день прибавляет по килограмму. Это может радовать лишь человека с недостаточной массой, но когда его вес достиг нормы, то любая прибавка становится лишней. Не растут до бесконечности трава и деревья, все имеет какие-то гармоничные размеры. И только бесконечный рост экономики должен нас почему-то радовать, а его отсутствие — приводить в ужас.
Но когда пчелиный рой достигает критического размера, у насекомых происходит кризис — роение: достаточно болезненный процесс, когда из одного роя получается два. Что-то на манер гражданской войны. А когда ледник набирает избыточную массу, от него откалываются глыбы льда и айсберги. Это тоже кризис.
Как же может система, в которой что-то постоянно прирастает обходиться без кризисов? А никак!
Кризисы перепроизводства и финансовые, социальные и политические, государственные и мировые, экологические и военные — о них мы также слышим каждый день. И быть иначе не может, так как никто не занимается поиском гармонии. Человечество обеспокоено только неукоснительным ростом чего-либо и беспомощно пытается балансировать, придумывая какие-то квоты и ограничения, но при этом всегда оставляя огромные бреши для новых и новых кризисов.
Итого:
Кризисы, порожденные системой, закончатся только крахом самой системы.